Его личным оружием была трёхлинейная винтовка Мосина без оптического прицела. Винтовка с оптическим прицелом у снайпера появилась зимой 1942 года и была с ним до конца всех боевых действий.
Снайпер говорил: «Всегда может появиться цель. В любой момент сумей застыть, укрыться. В комок соберись, низко голову держи, ворочай одними глазами».
Бывало, Номоконов поражал противника с 300, 500 метров, иногда — с километра (1000 м). Экипировка снайпера была схожа с охотничьей, Семён Данилович пользовался разнообразными верёвочками, шнурками, рогульками, осколками зеркал. На ногах были сплетённые из конского волоса бродни, позволявшие быть бесшумным в ответственный момент.
Воевал на Валдайских высотах, Карельском перешейке, Украине, в Литве, Восточной Пруссии, а затем во время советско-японской войны — в Маньчжурии. Служил в составе 5 фронтов, 2 дивизий, 6 полков.
Количество убитых солдат и офицеров противника отмечал на трубке, выжигая точки (солдат) и крестики (офицер):
На казённой винтовке нельзя отметки ставить. Скажут — портишь. Да и заменить её могут, а война кончилась — сдал её. Трубка же всегда со мной.
По официальным данным старшина 221-й стрелковой дивизии С. Д. Номоконов уничтожил 368 противников. Немцы дали ему прозвище «Таёжный шаман». Был восемь раз ранен, перенёс две контузии.
Отличился во время боёв на Валдайских высотах, уничтожив одного крупного немецкого чина, прибывшего инспектировать передний край, по некоторым данным это был генерал-майор, однако до сих пор историки не смогли установить его имя и точное звание.
После войны продолжал работать в совхозе. Уйдя на пенсию, в середине 1960-х годов переехал в село Зугалай Могойтуйского района Агинского Бурятского автономного округа, где работал в колхозе имени В. И. Ленина.
В послевоенное время Семён Данилович Номоконов был человеком популярным. О его подвигах публиковали статьи в газетах и даже в книгах. Писали ему и простые люди с чувством благодарности.
Однажды к нему пришло письмо из Гамбурга. В нём писали о немецкой женщине, которая задавалась вопросом: «Может, на его трубке была отметка и о смерти моего сына Густава Эрлиха? Молился ли человек со столь большими заслугами о своих жертвах».
Когда Номоконову прочитали это, он продиктовал своему сыну ответ: «Вполне возможно, уважаемая женщина, что на трубке, которую я курил на фронте, была отметка и о вашем сыне — не запомнил всех грабителей и убийц, которые пришли с войной и которые оказались на мушке моей винтовки. И под Ленинградом беспощадно уничтожал фашистских гадов. Если бы своими глазами увидели вы, немецкие женщины, что натворили ваши сыновья в Ленинграде, прокляли бы их».
Умер 15 июля 1973 года.
Люди. Жизни. Судьбы.
Поделиться: