Ровно 250 лет назад Европа должна была проснуться в другом измерении. Так по крайней мере виделось Екатерине Великой. Именно в этот день она впервые подержала в руках свою книгу – объемный труд, которым занималась в последнее время.
Не мудрствуя лукаво императрица назвала свое произведение предельно просто – «Наказ». Впрочем – одним наказом дело не обошлось – трактат включал в себя 655 статей, которые Екатерина писала сама, в отличие от Леонида Брежнева или Константина Черненко.
У Европы случилась отрыжка
Сей труд преследовал, как минимум, две цели: во-первых, показать просвещенной Европе на кого нужно равняться, строя демократическое общество. А, во-вторых, стать своеобразным «скелетом» для составления нового уложения, кодекса Российского государства. Учебным пособием для депутатов комиссии, которые будут составлять новый государственный акт.
Поскольку русский язык в Европе знали очень скверно, да и Екатерине он давался не так легко, как хотелось бы – до сих пор остается непобитым ее рекорд грамматических ошибок (в слове из трех букв императрица порой умудрялась сделать четыре ошибки, например, слово «ещё» писала «исчо»), было принято решение часть тиража выпустить на французском, немецком и латинском языках.
Эти книги дошли до адресатов, но вызвали совсем иную реакцию у зарубежных ретроградов. Многие из них сочли положения «Наказа» чересчур либеральными, и чтобы не плодить революционный дух вымарывали из книги целые страницы. Иной раз не просто курицу ощипывали, а ноги из ушей вырывали…
По сути, это была копипаста из модных в те времена сочинений Д’ Аламбер, Дидро, Монтескье и в особенности итальянца Чезаре Беккарио, чей труд назывался «О преступлении и наказании». И это задолго до рождения нашего великого писателя Федора Михайловича Достоевского.
Проели-пропили
Для того, чтобы вживить все свои мысли в русскую почву Екатерине II самой захотелось поиграть в демократию. Она писала свой труд около двух лет и по мере написания каждой из 22 глав, отдавала ее на «читку» своим приближенным.
Те поначалу закатывали глаза от гордости за свою царицу, но вникнув в документ, включали «динаму». Просвещенная государыня явно не вписывалась ни в один поворот устоявшейся и спокойной жизни, ей хотелось таких перемен, от которых у придворных сосало под ложечкой. Например, существенно расширить права крестьян (в те времена крестьянство составляло 90 % российского общества), ограничить вольности дворянства, отменить всяческие телесные наказания – чего там только не было. Словом, острого перчика-чили в этом наваристом бульоне из франко-итальянских прогрессивных мыслей был пучок на каждые 100 мл варева.
Закашлялись, поперхнулись и едва не подавились.
Екатерина быстро смекнула, что это «неправильные пчелы» и решила обратиться к гласу народа. Но не пойдешь же самой по избам да скотным дворам. Нашла выход из положения попроще – издала указ о созыве выборных депутатов в комиссию.
А чтобы депутаты шли в комиссию охотнее, им были даны немыслимые по тем временам льготы: на все время работы комиссии они обеспечивались казенным жалованьем, навсегда освобождались от телесного наказания, пыток и казни. Чем не разлюли-малина?!
Первоначально хотели остановиться на цифре 500. Но «грешников», старающихся пролезть «под амнистию» оказалось куда больше. Резали, как по живому, раздули комиссию до 565 депутатов. И этот «кагал» сумел собрать аж 1 500 «наказов» от народа.
Первый съезд народных депутатов Екатерининского созыва был собран в Москве летом того же 1767 года. Пировали, ели, пили до судорог! На это ушло столько средств, что легче было снарядить в космос ракету.
Перестарались, одним словом – первый съезд оказался и последним.
За работу, господа!
О русском институте депутатства можно писать не одну докторскую. Приспособленцы похлеще хамелеонов. Быстренько разбились на подкомиссии, подгруппы и прочие формальные и неформальные объединения и сделали вид, что заняты тяжким трудом.
Возглавить депутатский корпус Екатерина Великая доверила генералу Александру Ильичу Бибикову, человеку, который играл особую роль при дворце. Как любит говорить один известный российский писатель с грузинскими корнями – чиновник для особых поручений.
По иронии судьбы Александр Ильич – сын инженер-генерал-поручика Ильи Бибикова – в детстве не знал материнской ласки, его мать умерла, а когда отец женился во второй раз, то просто сбагрил сына родственницам жены, монахиням одного из монастырей.
Саша, по сути пробивался сам, но не всегда исключительно храбростью, на четвертом десятке жизни он умел безошибочно определить, чего хотят сильные мира сего. А обратил на себя внимании государыни тем, что еще 20-летним юношей усердно переводил французские сочинения.
Да, чуть не забыл об еще одном феномене приближения ко двору – удачно женился на княжне из рода, который был в дальнем родстве с Романовыми.
А теперь внимание: черный ящик! Как вы думаете, за кого была выдана замуж сводная сестра Александра Ильича – Екатерина? Правильный ответ – за князя Михаила Илларионовича Кутузова.
Остановка на полпути
Но вернемся к работе Уложенной комиссии. «Особист» Бибиков очень скоро понял, что плетью обуха не перешибешь, обуздать всех 565 пуков в банке ему все равно не удастся. Словом, посмотрел на все это Александр Ильич, да и запросился на поля сражений. Тем более забурлило все в матушке России.
Сначала одна «холера» в виде бунта польских конфедератов, затем сибирская язва в лице Емельяна Ивановича Пугачева. В апреле 1774 года захворал, остановился в Бугульме, да там и помер. Официальная версия – от холеры, более правдоподобная – отравлен наймитами польских конфедератов.
Когда подозреваемым учинили допрос, не мог ли генерал-аншеф Бибиков отравлен, они воскликнули: «Холера, ясно!». С тех пор одно из любимых польских ругательств – холера ясна!
А «Наказ» государыни со временем был кастрирован до подмышек. От него по сути остались только рожки до ножки.
565 верных стража прежнего государственного устройства свое дело знали четко. Замылили…
Поделиться: