Настоящая любовь не знает границ. Так было и в тот момент, когда из-за Елены Прекрасной вспыхнула Троянская война, и многими веками позже. Но если сейчас некоторые наследники престола отрекаются от своих притязаний на корону (как это было, например, с английским принцем Чарльзом), а на более низком уровне – перебегают из одной веры в другую, чтобы не расставаться с любимым (любимой), то в истории первого прусского государства все было гораздо трагичнее. В жертву большой любви был принесен целый орден, существовавший не один век.
Речь идет о Тевтонском ордене и его последнем магистре Альбрехте Гогенцоллерне, который родился 17 мая 1490 года.
С рождения у будущего магистра был небольшой недостаток – косоглазие. В те времена избавления от этого недуга не существовало, так что Альбрехту не светило повторить «подвиг» Савелия Крамарова, который дефект устранил, но, похоже, с водой выплеснул и ребенка. Во всяком случае шарм пропал, и Савелий превратился в одного из многих, в ком кинематограф перестал нуждаться.
Между тем, первые серьезные пластические операции в Европе начал делать как раз уроженец Кёнигсберга Диффенбах, но случилось это три с половиной века спустя после рождения будущего герцога.
Меня всегда умиляет, когда авторы исторических рассказов и очерков пытаются рассматривать прошлое с позиции сегодняшнего дня, забывая, что раньше «окружность головы» была на несколько размеров меньше.
С удивлением прочитал, как маленький Альбрехт испытывал гигантские муки из-за своего косоглазия, мол, мальчишки его дразнили и отказывались принимать его в свои игры. Так мог написать только человек, выросший при советской власти, когда были уничтожены грани между социальным положением людей. И если известная работница прядильно-ткацкой фабрики смогла стать министром культуры, то это вовсе не означает, что на рубеже XV и XVI веков, маргкрафы могли допустить, чтобы над их наследниками кто-то мог измываться из-за природного дефекта. Мне кажется, что это просто притянуто за уши…
Зато доподлинно известно, что, начиная с XVI века идет спор между двумя орденскими замками – Лабиау (ныне – Полесск) и Нойхаузен (ныне – Гурьевск). Сегодня, в XXI веке мало кто подозревает, что это «противостояние» вовсе не напоминает то, что существовало в Вологде и Костроме в советский период (помните песню: «Чью наряднее проспекты, чьи дома? Спорят Вологда и спорят Кострома…»
Спор двух замков замешан на двух женщинах. На первой супруге герцога Альбрехта, чей свадебный подарок замок Лабиау и второй – в качестве свадебного подарка получившей замок Нойхаузен.
Каждая из жен старательно «вила семейное гнездышко», и это соревнование, естественно, заочное (Альбрехт не был двоеженцем и соединился узами брака вторично только после смерти супруги) порождало различные страсти, как здоровые, так и нездоровые…
Но вернемся к молодым годам магистра, а впоследствии герцога. О том, как он стал магистром подробно останавливаться не буду – я об этом рассказывал в «Люблинской унии…». Если коротко, то ведущие на тот момент государственные мужи из нескольких зол выбрали меньшее. И как тут не вспомнить Виктора Степановича Черномырдина: «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда». Честолюбивый дублер со временем показал многим из тех, кто его недооценивал, почем фунт лиха.
А всему виной знакомство с 18-летней старшей дочерью датского короля Фредерика I – Анной Доротеей. Особой красотой девушка не блистала, но ведь и Альбрехт был косоглаз.
Несколько раз пообщались, как говорили на Руси, глянулись друг другу, улыбнулись, одарили надеждою, притерлись.
Полюбили – не полюбили – история умалчивает. Но прощались навсегда. Альбрехт, как глава Тевтонского ордена даже и мечтать не мог о женитьбе – это было запрещено статутом. Либо любить родину, либо – никого.
Слезки по щеке скатились. И, прощаясь, Анна Доротея прошептала: «Я буду ждать…»
Ждать пришлось два срока солдата срочной службы времен СССР – четыре года. И бороться за свое счастье неимоверно. Потому что король Фредерик I пытался «подложить» дочь под первого встречного … принца или короля. И искренне сетовал:
«Ах ты бедная моя трубадурочка
Ну, смотри как исхудала фигурочка…»
Но она ждала. И дождалась. Ради любимой Альбрехт порубил, как в капусту, будущее страны, превратив свое государство в светское. И все ради того, чтобы ему можно было жениться на Анне-Доротее.
А разве смотрит любовь в будущее? Ей бы лишь бы сегодня, в эту самую секунду, «застолбить» свою территорию, предаться страсти до умопомрачения.
– Ты будешь моя, – неровно дышал Альбрехт, глядя в белеющую среди вековых деревьях спину возлюбленной.
Легко сказать, да трудно сделать!
В Ордене хватало друзей, но на порядок больше было врагов, которые только и ждали, что глав Ордена споткнется или, как сейчас, элементарно «спалится» на женщине.
Власть, любовь, дружба, смерть – все переплелось, словно нить Ариадны.
Выскребал потихоньку, чтобы не создавать панику. Одного влиятельного соперника забрали на небеса, другого – отправил послом а «далекую» Австрию. Третьего… Тот просто ушёл в отставку. Молоденькая девчушка, готовая скрасить почтенному богатеюшке жизнь. Сколько ему осталось?! А сколько у неё впереди?! Одним словом спалился…
И нужно же было показаться даже не перед «милой сердцу подружке», а ее отцу, что он не лыком шит. Рванул к небольшому, но польскому городу Ольштын с 5-тысячным войском. А оборонительные сооружения вокруг города создавал оставшийся в истории «звездочет», но на самом деле талантливый инженер Николай Коперник.
Встретились, как Пересвет и Челубей один на один. О чем говорили – стенографического отчета не оставили. Но вот какая петрушка. Альбрехт неожиданно отступил, Коперник набрал недостающие баллы, словом, очень дорогу ученому досталось снятие осады…
В отступлении Альбрехт обвинил нерешительных комтуров (по нынешним меркам – губернаторов). Не поверите – но почти каждый из них распрощался с должностью, как было принято в цэковских некрологах – безвременно.
Чтобы доказать будущему тестю, что он очень перспективный молодой человек, Альбрехт заказал себе свадебные … доспехи.
Они весили едва ли не в треть веса своего обладателя. Применительно к сегодняшнему дню в них невозможно было даже сходить за пивом.
Но «выбеленное» железо. В источниках пятивековой давности «голое железо», на мой непредвзятый взгляд – посеребленное. Хотя, возможно, внешний блеск придали в соседнем, ХХ веке. Пиар история.
Вставки из кожи – иначе жених просто бы помер от перегруза за свадебным столом. Но то, что не видит ни одна фотография – на доспехах выгравированы имена влюбленных: Альбрехт и Анна-Доротея.
Обручальное кольцо тогда было не в моде.
А доспехи не потеряли свой блеск и сегодня.
Именно 22 августа 2018 года мне прислали снимок из Венского художественно-исторического музея.
На нем изображены свадебные доспехи Альбрехта Гогенцоллерна.
Друзья сразу прокомментировали. Все не привожу, только одна фразы Елены не менее Прекрасной:
Гром гремит, земля трясётся,
Альбрехт к алтарю несётся…
Нёсся. Ох, нёсся…
Ставить ли на этом точку? Или продолжать?
Юрий Москаленко
Поделиться: