Яркое синее небо, подернутое местами неплотными облаками. Где-то в зарослях ивняка, на берегу небольшой речушки, высвистывают свои причудливые трели соловьи. Густо цветет яблоня. Нам то и дело приходится отмахиваться от комаров. Впереди виднеется небольшая высотка, полыхающая желтым «огнем» из-за соцветий рапса, которые раскачиваются на легком ветру.
Тихо. Умиротворенно. Кажется, этих мест никогда не касалась война. Но в ночь с 18 на 19 февраля 1945 года бойцам саперного взвода под командованием младшего лейтенанта Фатыха Каримова (Фатых Карим) было приказано взять высоту, которая имела только порядковый номер по своей высоте – 37,8.
Восемь бойцов и командир. А впереди, на возвышенности огневые точки врага. Какую задачу решала эта высота в тактических схемах? Как человек военный могу предположить, что она прикрывала брод через речушку, переправившись через которую советские бойцы могли развивать наступление на Тарау. А это чуть больше 18 км от окрестностей Кёнигсберга.
Саперы пытались подобраться к высотке с разных сторон. Обойти ее и ударить в тыл. Но каждый раз перед ними вырастала стена огня из крупнокалиберных пулеметов.
Фатыха «клюнула» пуля. Он перевязал рану, стиснул зубы и продолжал попытки атаковать засевших гитлеровцев. Потом задела вторая. И снова бинт, сжимающий место входа пули. Поле боя постепенно расплывается перед глазами.
Но взвод должен выполнить свою задачу. Совсем рядом выполняют свои задачи другие подразделения их батальона, полка, дивизии. Нащупать слабину в обороне никак не удается. И Фатых понимает – даже если этот бой станет для него последним – он никуда отсюда не уйдет, пока не сковырнет фашистов с высоты 37,8.
Ему – 36 лет, три из которых он провел за решеткой, угодив в места заключения. Как он выжил в этих условиях, когда многие умирали от голода, холода, сходили с ума от нечеловеческих условий. Он выжил. Благодаря стихам, любимой жене и дочерям, о которых не переставал думать.
Его выпустили на волю в начале декабря 1941 года, едва державшегося на ногах. Где-то под Москвой разворачивалось генеральное сражение за судьбу не только столицы, но и всей страны. И поэт спустя несколько дней взял в руки винтовку.
Несколько раз был тяжело ранен. Лечился в госпиталях. Преодолевал боль творчеством. В это трудно поверить, но известный татарский поэт создал на фронте более 120 стихотворений, включенные в сборники «Любовь и ненависть», 1943; «Мелодия и сила», 1944; повесть «Записки разведчика», 1944. А всего им за три с небольшим фронтовых года написано пять поэм, две повести, пьеса, не считая стихов.
Бой за высоту длился почти сутки. А когда сюда подтянулось подкрепление, и фашисты были выбиты, на этом участке боя были найдены все девять тел погибших саперов.
Фатыха Карима знали и любили. Бережно сняли с него шинель (сейчас она хранится в музее поэта), наручные часы, фронтовой блокнот, куда он записывал свои стихи. Все это отправили в Казань, вдове и детям.
А вот воздвигнуть какой-то основательный памятник не успели. На месте захоронения поставили две небольших дюралевых тумбочки, на одной из которых написали: младший лейтенант Фатых Карим, известный татарский поэт. На другой – перечислили имена всех его восьми солдат и сержантов. Место захоронения в 1955 году случайно обнаружил еще один фронтовик, который специально занимался поиском братских могил.
– Юные следопыты пытались связаться с родными и близкими погибших героев, рассылали письма по местам их призыва, – рассказывает дочь поэта Лейла, которая специально приехала в Багратионовский район для открытия памятного камня на месте гибели своего отца. – Но все тщетно. Никто так и не откликнулся.
Стихи Фатыха Карима в первые послевоенные годы переводили многие известные советские поэты. В частности, Анна Ахматова, Ярослав Смеляков. Последний, кстати, 14 апреля 1957 года опубликовал большую статью в «Литературной газете» с рассказом о творчестве собрата по перу и своим стихотворением:
Печалью дружеской согретый,
в обычной мирной тишине
перевожу стихи поэта,
погибшего на той войне.
Мне это радостно и грустно:
не пропуская ничего,
читать подстрочник безыскусный
и перекладывать его.
Я отдаю весь малый опыт,
чтоб перевод мой повторял
то, что в землянках и окопах
солдат Татарии писал.
Опять поет стихотворенье
певца, убитого давно,
как будто право воскрешенья
в какой-то мере мне дано.
Я удивляться молча буду,
едва ли не лишаясь сил,
как будто маленькое чудо
я в этот вечер совершил.
Как будто тот певец солдатский,
что под большим холмом зарыт,
сегодня из могилы братской
со всей Россией говорит.
– Когда мы более полвека назад впервые приехали сюда со своей мамой, мы были поражены тем, с какой святостью здесь чтут память о Фатыхе Кариме, – продолжает дочь поэта. – Мы переписали фамилию, имя и отчество каждого человека, который имеет хоть какое-то отношение к увековечиванию памяти, чтобы поминать их в своих молитвах.
Мне часто говорят, что сегодняшние дети и подростки ничего не умеют писать кроме СМС-ок и нескольких фраз в социальных сетях. Неправда. Сегодня школьники пишут письма Фатыху Кариму. Они очень глубокие, эмоциональные, юные авторы поверяют погибшему герою свои мыслит и чувства. И это очень здорово. Получается, как уЯрослава Смелякова: «тот певец солдатский» «со всей Россией говорит»…
На снимке: Лейла Каримова (крайняя справа) на открытии памятного камня.
Поделиться: