21 ноября 103-й день рождения отметил житель столицы, фронтовик Великой Отечественной войны, бывший узник концлагеря, бывший командир разведывательно-диверсионной группы партизанского отряда «Неуловимые», участник советско-японской войны, заслуженный работник Мосфильма — Михаил Яковлевич Скрябин.
Михаил Яковлевич Скрябин родился в Михайлов день 21 ноября 1916 года. До Великой Отечественной войны, Михаил Яковлевич окончил Московскую школу фотографа, работал на «Мосфильме». Был спортивным активистом, занимался альпинизмом, лыжами, участвовал в походах и выездах.
С началом войны, по собственному желанию стал бойцом Красной Армии с 23 июня 1941 года. Михаил Яковлевич участвовал в адских боях лета 1941 года в Белоруссии, в обороне Полоцка и Великих Лук, прошёл с боями отступление Красной армии. Будучи тяжело раненым попал в немецкий плен, но находясь в концлагере, сумел наладить контакт с партизанскими связными, и бежал из плена.
После этого стал бойцом партизанского отряда «Неуловимые», позже был назначен командиром разведывательно-диверсионной группой. За партизанский год на его счету семь подорванных эшелонов неприятеля. С освобождением советской земли, снова стал бойцом действующей армии. Участвовал в боях в Восточной Пруссии и штурме Кёнигсберга. После этого Михаилу Яковлевичу суждено было поучаствовать еще и в Советско-Японской войне, за которую он получил свой третий по счёт орден Красной звезды.
Из наградных листов Михаила Яковлевича:
Орден Красной звезды:
«В наступательных боях по прорыва вражеской обороны 16.10 44 г. в районе Зодарчен первым поднялся на врага увлекая за собой весь личный состав роты. Немцы неоднократно переходили в контратаку но все-таки были отбиты с большими для них потерями. Товарищ Скрябин лично убил 9 немецких солдат и 4 взял в плен».
Орден Красной звезды:
«12.08.45 года в бою за город Мулина товарищ Скрябин Михаил Яковлевич он смело и и храбро продвинулся на 50 м вперёд ближе к траншеям противника и бросил гранаты он уничтожил огневую точку противника, и из своего автомата уничтожил 5 японских солдат».
Орден Красной звезды:
«В боях с 9.08.1945 года с японскими империалистами товарищ Скрябин проявил отвагу и храбрость находясь в третьей стрелковой роте. За овладение высоты Офицерская 10.08.1945 года и городом Мулин и Сяосуй и переправа через реку мудандзян 11 и 12.08.1945 г товарищ Скрябин из своего автомата уничтожил до 15 японских солдат и ручной гранаты и забросал дзот противника с ручным пулеметом».
Медаль «За боевые заслуги»:
«Наградить командира хозяйственного отделения 1-го стрелкового батальона сержанта Скрябина Михаила Яковлевича за бесперебойное обеспечение продуктами питания подразделения батальона несмотря на на обстрел противника своевременно раздавал вкусно приготовленную пищу бойцам и офицерам находящимся в боевых порядках».
Из воспоминаний фронтовика:
«Я понял, что началась война, не тогда, когда о ней объявили, а когда мы уже погрузились в эшелон на Ленинградском вокзале. Вот тут меня проняло. Прощание с родными, в вагоне начинаем знакомиться друг с другом, ждём отправления…
А я ещё на перроне хотел газету купить, стоял возле эшелона, гляжу, парень какой-то бежит. Куда? Да вон столовая – махнул рукой. Я отпросился и догоняю его. Точно, буфет работает, а на полках только шоколад да фруктовая вода. Знакомлюсь с тем парнем. Он жил в Москве, но родом с Байкала, из большой еврейской семьи. Там, в деревне, остались родители, восемь дочерей у них, а он, единственный сын, теперь едет на фронт. Мы подружились и рядом держались, но судьба развела. Вспоминал его всегда: где же Мишка, наверное, погиб.
И вот лет через пять-семь после войны иду как-то по Трубной площади, гляжу, трамвай, жду, чтобы его пропустить, и вдруг вижу в окне Мишку, встретились взглядами, он выскочил, обнялись. Невероятно! У него маленький чемоданчик. Говорит, работаю в школе, сейчас отпуска у всех, и директор поручил вместо кассира за деньгами съездить, там ждут, идём вместе. И вот мы уже в школе, он оставляет меня в комнате, сам бежит мыть стаканы, а я сижу, жду его. И тут меня как стукнуло! При нашем-то случайном знакомстве он и не знает, кто я, как живу. Столько лет прошло. А вдруг я жулик? А он чемоданчик свой оставил… Как-то даже не по себе стало. Но доверял, значит. Вместе воевали – это высший знак доверия был!
Ещё один эпизод, связанный со встречей. Я был в плену. Нас перевели в лагерь, откуда мы потом бежали месяца через два-три. Там разные люди оказались. И один такой, «с приветом», всем улыбался – его звали Ваня-Москва. И вот так же, после войны, еду на работу в трамвае, а работал я в районе Таганской площади, гляжу, стоит парень, читает газету, присмотрелся – неужели Ваня-Москва! Он почувствовал взгляд, поворачивает голову, тоже всматривается. Но ведь мы были в войну какие! Худющие, заросшие…
А я, как выпускник школы фотографов, всегда людей разглядывал, черты лица и даже строение черепа запоминал, нас этому учили на специализации портретистов-ретушёров. Профессиональное чутье не подвело. Ваня-Москва! Потом в гости к нему тоже ездил. Я с детства помню много отдельных лиц, событий. Запоминаю и очень близко принимаю к сердцу
А это уже не про меня, а про одного москвича, который тоже воевал в партизанских лесах. В первые дни войны он записался на стадионе «Динамо», после митинга, в бригаду особого назначения. Готовили спецгруппы для заброски в тыл. Из таких добровольцев сформировали потом отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (войска НКВД), при пограничных войсках. Они участвовали в обороне Москвы.
И что интересно, в эти тревожные дни, от Белорусского вокзала по улице Горького, к Маяковке, из жилых двухэтажных домов выселили жильцов и ребят туда ввели, на балконах установили станковые пулемёты, на случай если вдруг фашисты прорвутся. У окон лежали связки противотанковых гранат. Короче, во всеоружии.
И вот, лет через 20, мы собрались на похороны одного партизана, как раз в районе Белорусского вокзала, он тоже был из отряда ОМСБОН. Выходим, печальные, с траурной церемонии, идём по улице Горького. И мой знакомый, он стал генералом КГБ, рассказывает, как мальчишкой приехал в Москву, а тут война, и он оказался на стадионе, на митинге, и записался с другом в спецотряд. «Вот наш балкон, – показывает, – откуда мы ударили бы по неприятелю, окажись он в Москве…
Был еще уникальный случай! Ввиду того, что я был в плену, связь с родными прервалась давно. И вот весна 45-го года. Мы берём Кёнигсберг. Конец войне. И мы уже бреемся по два раза на день, берём в «Военторге» одеколон, мыло, почтовую бумагу, карандаши. Хочется праздновать Победу!
Первого мая нам дают по сто граммов водки, а тут ещё три дня…
И вдруг построение. Погрузили в эшелон. Куда едем, на Берлин? Но на станции видим – Смоленск. В тыл? Домой? К эшелону бегут женщины, записывают наши фамилии, чтобы послать домой телеграммы, что мы живы. А когда вечером эшелон остановился и его сдали на крайние пути, вышел, гляжу – Голицыно. Так рядом Москва!
Выяснилось, что утром нас перебросят на другую станцию. Вижу, идёт патруль. Спрашиваю, где здесь телефон. Отпросившись у дежурного, бегу на почту. А там девчонки, ахи, охи… Пишу на бумажке номер, прошу соединить. Ответа нет. И вдруг телефонистка радостно сообщает, что сейчас, мол, подслушала разговор – немцы капитулировали.
Лечу обратно. Но телеграмму сестре всё-таки дал. Прибегаю к своим, докладываю замполиту, а тот запрещает кому-либо говорить, вдруг «политическая провокация». Ну а патрульный-то слышал. И вскоре узнали все. А тут новость и официально подтвердилась.
Просыпаюсь утром – эшелон гудит, как улей. Меня встречают как героя – первым принёс эту весть. Мне на радостях дали увольнительную на двое суток, посетить семью. Бегом собираюсь, а был в старой гимнастёрке, но уже с орденом Красной Звезды на груди.
Капитан наш, Иван Васильевич Макаров: «Ты что, победитель, в этом поедешь? Ни в коем случае!» Переодели меня в новую форму. И вот уже через несколько часов я в Клязьме. Стучу в окно родного дома, а мама открывает занавеску и тут же задёргивает её. «Яша, тут какой-то военный пришёл!» – кричит отцу. «Какой военный? – идёт тот к окошку. И, не веря глазам своим: – Ты что? Так это же Мишка наш пришёл!» А был какой-то день Пасхи. Такое вот счастье. Нас в семье три брата – кроме меня ещё Павел и Вениамин. И всем посчастливилось вернуться с войны. Мы часто ходили мимо памятных мест. И глубоко, с волнением, переживали былое…»
Партизан Михаил Скрябин
Фото Ирины Черкасовой
Люди. Жизни. Судьбы.
Поделиться: