Язов-0

Вахта Михаила Захарчука: Дмитрий Язов

Вахта Памяти в честь 75-летия Великой Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. День первый.

Сын фронтовика, отдавший службе в Вооружённых Силах СССР и России более 30 лет, я, полковник в отставке, встаю на личную Вахту Памяти в честь Великой Победы. Каждый день в соцсетях буду публиковать материалы о самом масштабном и значимом событии не только ушедшего ХХ века, но и всей человеческой цивилизации.

Вторая мировая война, а для нас – Великая Отечественная – была такой гигантской, супер планетарной, в определённом смысле даже мистической, что человечество доселе подобных не знало. Она породила многие феномены, с которыми цивилизация до тех пор тоже не сталкивалась. Самый простой пример: танковое сражение под Прохоровкой летом 1943 года. С той и другой стороны в нем участвовало столько бронированных машин, что в военной терминологии даже появилось выражение «танковые массы» — сосчитать невозможно.

А возьмите партизанское движение 1941 – 1945 годов. Здесь вы, дорогой читатель, столкнётесь с такими масштабами, которые потрясут самое дерзкое ваше воображение. Во всяком случае, можно смело утверждать: больше ни при каких условиях на земном шаре не возникнет даже подобия массовости народных мстителей, которая наблюдалась во многих странах, но особенно — в Белоруссии, России, на Украине.

Ну а дальше идут такие феномены Великой Отечественной, как особая жертвенность советского народа, подвиг тружеников тыла, участие женщин в боевых действиях, поэзия войны и её песни, фронтовые письма, искусство на службе фронту. И ещё о многих других событиях и явления я будут повествовать в меру скромных сил и возможностей. Но главный упор буду всё же делать на людей. Ибо существует непреложный закон любой войны: побеждают в ней не мечи, не винтовки, не корабли, не танки и не самолёты. А побеждают воины, владеющие мечами и винтовками, управляющие кораблями, танками и самолётами.

Недавно оборвалась жизнь последнего Маршала Советского Союза, фронтовика Дмитрия Тимофеевича Язова. И он не дожил ровно 75 дней до 75-летия Победы. Это печальное, трагическое обстоятельство и определило, какой станет моя первая публикация о Великой Войне и Великой Победе. Тем более, что шесть лет я прослужил специальным военным корреспондентом ТАСС при министре обороны СССР Дмитрии Язове.
*
«Вчера около 14.00 маршал Дмитрий Язов, один из подследственных по делу ГКЧП, под конвоем доставлен из тюрьмы «Матросская тишина» в отделение урологии Центрального госпиталя МВД России. Состояние здоровья позволило ему самостоятельно пройти в отдельную охраняемую палату с телевизором и холодильником. Попасть к Язову могут только руководители отделения и две-три медицинские сестры. Родным маршала встречаться с ним не разрешено. Как говорят медики, официально маршал Язов не числится в списках пациентов госпиталя и его история болезни к вечеру первого дня ещё не была заведена.

Однако удалось узнать, что Язова осмотрел заведующий отделением Владимир Королев. Врачи отказываются назвать диагноз, с которым поступил в госпиталь Дмитрий Язов. Тем не менее, стало известно, что предварительные результаты обследования не подтвердили подозрений о том, что маршал серьёзно болен. Между тем, именно распространившиеся в последнее время сведения о резком ухудшении его здоровья и вынудили следствие подвергнуть Язова обследованию.

Специалисты госпиталя МВД усомнились в справедливости заключения военного госпиталя им. Бурденко, где бывшему министру обороны поставили диагноз «рак предстательной железы». Значительную же потерю маршалом веса милицейские врачи объясняют его долгим пребыванием в тюрьме. Медицинский персонал не испытывает против бывшего члена ГКЧП никаких предубеждений и видит в нем лишь пожилого пациента, при этом довольно общительного. Медицинские работники полагают, что даже если у Язова в ближайшие дни не будет обнаружено сколь-нибудь серьезных заболеваний, его всё равно стоит подержать неделю-другую в госпитале для восстановления сил перед отправкой обратно в тюрьму». Газета «Коммерсант».
*
«Будучи по образованию классическим филологом, я ни разу в жизни не встречал человека, любящего и знающего поэзию и литературу больше и тоньше Язова. Разве догадаешься об этом, видя его по телевизору сидящим в каком-нибудь скучном президиуме. Всё-таки никто нас так не обкрадывает, как телевидение! Когда даже поверхностно вникаешь в круг многосложных мировых проблем — от базирования океанического нашего флота до ракет, науки, заказов, расквартирования войск, снабжения и газетной клеветы, неуставных безобразий, которыми заражает армию разлагающееся общество, до баланса сил, средств и оперативно-стратегических задач (и всегда бремя личной ответственности за детей в форме солдат), тогда начинаешь догадываться, что перед тобой, быть может, самый образованный человек своего времени. То, что Язов самый образованный человек в руководстве страны, не вызывает сомнений.

…Недавно на юбилее военно-транспортной авиации в девятом часу вечера командующий воздушно-десантными войсками, молодой генерал-«афганец» Герой Советского Союза Грачёв вдруг торопливо стал прощаться со всеми. На недоуменный вопрос сказал, извиняясь: «Надо ехать. Батька ждет». Ясно, что Батька — это Язов. Он действительно отец. В стране сейчас таких только двое — он и патриарх Алексий П. Когда гибнут в армейской семье молодые, ни один человек в армии так не страдает, как Язов». Карем Раш «На русском направлении».
*
Прости, читатель, длинные цитаты — не короткий разговор предстоит. И не простой. Мы прикоснемся к трагедии человека, вместившейся между этими двумя выдержками, которая и сама по себе в высшей степени впечатляющая, но ещё более ценна и значима для нас тем, что в ней, как в капле воды, отразилась судьба всей великой армии бывшего Советского Союза.

На фронт сельский паренёк Димка Язов попал, приписав себе год. Сделать это было проще пареной репы: ни метрик, ни паспортов в деревеньке Язово Омской губернии не существовало. Полное среднее образование он получит лишь в 1952 году при Ленинградском Доме офицеров.
Воевал Язов очень хорошо. Когда уже стал заметной в Вооружённых Силах фигурой, и газетчики начали писать о нём хвалебные материалы, то во многих присутствовала характеристика: «Лейтенант Язов в 483-м стрелковом полку работает в должности заместителя командира роты. С работой справляется. Смелый, отважный и инициативный командир». Командир полка м-р Колчин. НШ капитан Титов».

Казенные, заштампованные слова характеристики в применении к Язову были и правдивыми, и справедливыми. Люди от сохи, а тем более сибиряки, в подавляющем большинстве своем отличались смелостью, отвагой, инициативой. Кстати, наверное, вовсе не случайно, за редким исключением, почти все советские военачальники родом из крестьян. Такая селекция по тем временам закономерна. В армии и на флоте всегда львиную долю составляли сельские парни.

В той же книге «На русском направлении» рассказано о боевой биографии Д.Язова: «Выпустили из училища 17 июля 1942 года, за десять дней до сурового приказа № 227, который назвали «Ни шагу назад!» В первый же день по прибытии 35 выпускников на Волховский фронт им приказали: «В лес!». В первый день офицерства им показали, что такое приказ № 227 в действии. Вывели младшего лейтенанта. Зачитали приговор и расстреляли. Тут же закопали. Во время атаки у младшего лейтенанта сдали нервы. Он бросил свой взвод противотанковых ружей и убежал. Взвод атаку отбил.

Язов командовал стрелковым взводом в той же 54-й армии генерал-лейтенанта Сухомлина, полностью укомплектованной сибирскими дивизиями. Готовили прорыв блокады. В августе их 177-я дивизия наносила отвлекающий удар без усиления. Им была уготована участь смертников. Много полегло ребят. С политруком Гусевым попали в госпиталь на станции Пиколево, в бараки цементного завода. Врачи — студенты-третьекурсники. Язов тяжело ранен в ногу. Отбиты почки. Сильно контужен. Только оправился – «командуй ротой!»

Словом, война. Разве что жить ему теперь за 99 процентов одногодков. Его одногодков в войне осталось в живых один процент. Взводный жил одну-две атаки. Если пресс эпохи сжал в юности, и пружина внутри не лопнула, то распрямляться будет долго и жить жадно».

Мой старший товарищ Карем Раш оказался хорошим оракулом. Язов ушёл из жизни на 96 году. К слову, когда его ельцинские нукеры начали мытарить по тюрьмам, Дмитрий Тимофеевич вычеркнул лишний год из своей биографии. И теперь во всех советских справочниках, в БСЭ год рождения его указан 1923, а в новейших изданиях – 1924. С Каремом Багировичем Маршал дружил.

Язову пришлось повоевать на Волховском и Ленинградском фронтах. Участвовал он в и обороне Ленинграда, и в наступательных операциях советских войск в Прибалтике, в блокаде Курляндской группировки германских войск. В 1944 году стал коммунистом. Дважды был ранен. После первого ранения в ногу вернулся в строй через два месяца. Второе ранение, в голову и лицо, получил во время прорыва блокады Ленинграда. После излечения назначен командиром взвода фронтовых курсов. Награждён орденом Красной Звезды в 1945 году. Сразу после Победы окончил Курсы усовершенствования офицеров пехоты Красной армии.

Вообще начальный период службы Язова безоблачным назвать трудно. Он сполна хлебнул тягот и лишений. Дважды его перемещали не по вертикали, а по горизонтали: с роты — на роту и с замкомбата — на замкомбата. Досрочно не получил ни одного офицерского звания, наоборот, часто перехаживал установленные сроки. Тогда старшие начальники могли не присваивать очередные звания просто так, по своей прихоти.

Страдал ли от такого положения мой герой? Безусловно. Но терпел, мужественно снося все тяготы и лишения воинской службы. После того, как Язов окончил в 1956 году академию имени Фрунзе, вероятность стать генералом у него появилась очень высокая, хотя столь необходимой в таких случаях «волосатой» руки он не имел. Дмитрий Тимофеевич не был в родстве ни с военными, ни с цивильными представителями высшей номенклатуры. Первая его жена Екатерина Фёдоровна (они поженились в 1943 году на фронте и прожили 33 года) тоже «особой породой» не отличалась. Поэтому отсутствие влиятельного протеже Язов должен был компенсировать ревностной службой.

Он, кстати, и здоровьем выдался отменным. До полковничьего звания бегал кроссы на «отлично» и стабильно «мучил» железо. Однако и при такой стопроцентной своей надежности, точном соответствии со стереотипом советского военачальника, Язов мог рассчитывать максимум на звание генерал-лейтенанта и должность командарма.

Во всяком случае, если бы Дмитрию Тимофеевичу в 1967 году, когда он после академии Генштаба получил танковую дивизию, кто-то сказал, что ровно через двадцать лет он станет министром обороны, он рассмеялся бы. Определенным чувством юмора Язов обладал, я на себе это испытывал не единожды.

«Дмитрий Тимофеевич, — жалуюсь, — перед каждым полётом вы всегда интересуетесь, есть ли фотокорр Гетманенко, а вот обо мне никогда не спросите, и это рождает нехорошее чувство зависти к коллеге» — «Так ты же в любом случае напишешь, что я скажу. А фотику можно приказать лишь когда он рядом».

А ещё он слыл везунцом. Если права армейская мудрость, по которой смысл службы заключается в том, чтобы вовремя попасть в одни списки и не попасть в другие, то Язов всегда попадал в нужные списки. Ничем иным, кроме как везением, нельзя объяснить встречу Язова и его непродолжительную дружбу с «выдающимся человеком современности» Михаилом Сергеевичем Горбачевым.

О том, когда и как это произошло, существует много версий, но наиболее правдивой мне представляется следующая. Во время поездки на Дальний Восток моложавый генсек услышал на одном из совещаний партийно-хозяйственного актива короткое, но энергичное выступление командующего Дальневосточным военным округом. Ровно за десять, отведённых ему минут, выступающий доложил военную обстановку на вверенном театре боевых действий и отрубил: «Товарищ генеральный секретарь, генерал Язов доклад закончил!»

Это говорливому Горбачеву понравилось. Они побеседовали с Дмитрием Тимофеевичем с глазу на глаз. Спустя какое-то время за серьезные просчеты был снят с должности начальника Главного управления кадров Министерства обороны СССР генерал армии Н.Шкадов. На его место военная верхушка предлагала генерала Б.Снеткова — человека с редкими качествами личного произвола, да вдобавок ещё и находящегося в родстве со Шкадовым.

Горбачеву стало об этом известно, и он представил встречную кандидатуру Д.Язова. Ну, а после знаменитого перелёта «нахального аэрокурёнка» Руста Генсек назначил Язова и министром обороны. Вот тогда, в конце весны 1987 года и мы познакомились.

«Значит, говоришь, вместе будем работать?» — «Так точно, товарищ генерал армии. Образно говоря, я обязан каждый ваш чих передавать на ленту ТАСС» — «Да, брат, могу тебе гарантировать: «чихать» нам придётся много. Перво-наперво запиши мои прямые телефоны. Если по неотложному делу – обращайся в любое время суток». Так я и делал.

Однажды загрипповал и сидя дома случайно узнал о ликвидации ракет под Сарыозеком. Об этом мероприятии в ТАСС никто из Министерства обороны не сообщил. Разгильдяев и там хватало. Звоню Язову, жалуюсь на нерасторопность его подчинённых. Министр прислал за мной машину и распорядился насчет самолёта. И я не просто успел на мероприятие, но опередил всю пишущую зарубежную и отечественную братию.

Вообще же я часто следовал за Дмитрием Тимофеевичем, как нитка за иголкой. Но только в пределах страны. За рубеж он меня так ни разу не взял, хотя и обещал. Язов любил мотаться по округам и дальним гарнизонам. Поначалу только я один его в поездках и сопровождал. И бывал награждаем не частой возможностью слушать, как министр в минуты отдыха читал наизусть «Евгения Онегина», «Маскарад», стихи Маяковского, Есенина или любимой им Юлии Друниной.

Часто Дмитрий Тимофеевич вспоминал и про свою войну: «Во время наступления меня снарядом подбросило. Снаряд попал в болото и на волне жижи меня хорошо подбросило. А приземлялся уже на сухое место. Получил в ногу ранение, контузию и отбил почки».

…В конце восьмидесятых и в начале девяностых я не просто симпатизировал Язову – откровенно был в него влюблён. Согласись, читатель, ведь дорого стоило то, что тебя, обыкновенного журналиста всегда выделяет целый министр обороны, и ты можешь доверительно решать с ним практически любой вопрос.

В подтверждение — один пример. Однажды мой коллега и приятель главный редактор «Военно-исторического журнала» генерал-майор Виктор Филатов опубликовал отрывки из «Майн Кампф».

Этим сильно возмутился «лепший друг» Горбачёва Гельмут Коль. Мы, дескать, за пропаганду гитлеровских трудов в тюрьму сажаем, а у вас его публикует военный журнал. Накрученный тучным канцлером наш Генсек-комбайнёр распорядился, чтобы его министр обороны покаялся в печати за дерзкий поступок подчинённого генерала-редактора.

Дмитрий Тимофеевич меня инструктировал: «Надо так написать, чтобы овцы были целы и волки сыты. То есть, чтобы Михаил Сергеевич с Колем остались довольны, но чтобы и я не посыпал так уж голову пеплом. Да и Виктора надо прикрыть. Ты меня понял?»

Чего уж тут не понимать. Подготовил я такое выступление. Язов почитал его раз, второй. Какое-то слово поправил, а потом говорит: «Нехорошо получается: Гитлер и тут же — моя фамилия. Давай мы твоей хохлацкой нас разведём. Не возражаешь?» — «Даже почту за честь. Но в такого рода знаковых публикациях фамилию корреспондента ТАСС не принято указывать» — «Ничего, я Спиридонову (тогдашний Генеральный директор информагентства) позвоню».

Язов-1

Маршал Язов и автор этих строк

К слову, другой член политбюро Александр Яковлев с пеной у рта «требовал крови» — немедленного увольнения Филатова с должности главреда. И даже перед Горбачёвым «ножками сучил». Дмитрий Тимофеевич мужественно не дал на съедение Виктора. Его из армии уволил только пришедший на место Язова маршал авиации Шапошников. Но это я уже забежал наперёд.

А тогда, в конце восьмидесятых, повторяю, с удовольствием наблюдал, как новый министр почти истово взялся оправдывать высокое доверие Генсека. И Горбачёв был им доволен. Неграмотная штафирка, он всегда боялся армейской силищи. Но убедившись, что силища эта в надёжных руках, стал в дальнейшем действовать, практически не обращая внимания на Язова. Никогда не забуду полнейшей растерянности, с которой Дмитрий Тимофеевич встретил известие о том, что Генсек объявил в ООН об одностороннем сокращении наших вооружённых сил на полмиллиона человек: «Ну ладно мне ничего не сообщили, так ведь и в Верховном Совете СССР никто ничего не знает!»

После столь вопиющего произвола Генсека министру обороны следовало немедля подать в отставку. Но Дмитрий Тимофеевич промолчал. У него были свои представления о субординации, честности и порядочности, которыми Горбачёв не обладал вовсе.

Не возмутился Язов и тогда, когда подписывался советско-американский договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. И ведь понимал, что Вашингтон по всем статьям «надул» Москву.

А чего стоит ублюдочно-хамское соглашения о выводе советских войск из Восточной Европы в минимальные сроки. Подобного рода планетарная операция должна была растянуться минимум на четверть века! Нас, меж тем, европейцы заставили убраться восвояси за 8 месяцев!

Помню, летом 1991 года на совещании в Минобороны тогдашний командующий Приволжско-Уральским военным округом Альберт Макашов потребовал принять заявление о недоверии Горбачеву. Его поддержали большинство других военачальники. Язов в ответ бросил: «Вижу: вы Пиночета из меня хотите сделать? Не выйдет».

Справедливости ради, надо сказать: ни один русский министр обороны не сталкивался со столь многочисленными и тяжелейшими испытаниями, которые выпали на долю Язова. Одна чернобыльская авария чего стоит. Никогда не забуду его вдруг ставшее землистого цвета лицо во время землетрясения в Армении. Тбилиси, Вильнюс, Баку — там и в других местах применение армии против народа — тоже здоровья и самочувствия министру не укрепляло. То, что по заданию Горбачёва Дмитрию Тимофеевичу приходилось едва ли не обниматься с двумя министрами обороны США Ф.Карлуччи и Р.Чейни, объективно и сильно роняло авторитет министра в военных кругах. Да и сам он после таких встреч очень долго и очень усердно «отмывался» в профессиональном кругу. Скорее всего, верил, что всё это братание – временное. На закрытых совещаниях говорил, что «мура вся эта разрядка — порох надо держать сухим».

— Да и сколько же мы можем в одностороннем порядке сокращаться? — задавал Дмитрий Тимофеевич свой излюбленный риторический вопрос, общаясь с высшим генералитетом. И, подстегиваемый полным пониманием аудитории, развивал «местечковый милитаризм». Но затем встречался с Горбачевым, и на свет появлялась очередная мирная инициатива Советского руководства. И это не вносило в душу министра обороны покоя. Но он продолжал терпеть недалёкую политику Генсека. Даже тогда, когда офицерский корпус уже в открытую роптал от бестолковости Горбачёва, Дмитрий Тимофеевич аки лев защищал его. Так было. Из песни слов не выбросишь.

Да, Язов был предан Горбачеву. И как порядочный человек, не поступился этой преданностью даже в дни сопливого, опереточного путча, который и получился таким, прежде всего из-за его, Язова, позиции. Комитету во главе с бывшим комсомольским работником Г.Янаевым просто удалось на несколько часов убедить министра обороны в том, что они все вместе спасут и страну, и президента. И потому Язов пошёл за ними. Но очень скоро понял свою ошибку. Ходил по зданию Министерства обороны хмурый, злой, приговаривая: «Пьянь несчастная! Как мальчишку меня, старого дурака, обманули!»

Ибо! Если бы министр обороны действительно пошел ва-банк, то, уверяю вас, дорогие читатели, совсем по-иному сценарию развернулись бы августовские события 91-го! Вы возразите: армия, мол, была уже не та, время сложное. Не скажите. Помните расстрел младшего лейтенанта в 1942 году, о котором вспоминал Язов? Два-три таких акта, чтобы тут же «закопать», и даже в самой необузданной толпе воцаряются порядок и дисциплина.

Что уж об армии толковать. Привести «в чувство» московский гарнизон Дмитрию Тимофеевичу ровным счётом ничего не стоило. И если бы маршал, в самом деле, а не «понарошку», послал войска на защитников Белого дома — у меня просто отказывает воображение… Ничего этого не произошло, прежде всего, потому, что Язов, хоть и с «заторможением», но смекнул: не «за» — «против» Горбачёва его толкнули. И остановился. За это ему всё на свете можно и должно простить. И даже поблагодарить за его гуманную выдержку. Человек взял над маршалом верх, и это спасло не только так называемую зарождающуюся демократию, но и предотвратило гражданскую войну в стране. Ни больше, но и не меньше…

язов-2

На есть за что уважать Дмитрия Язова

Ну а что было дальше в жизни Маршала Язова читателю уже известно. А мне бы хотелось закончить свои заметки выдержкой из его интервью после того, как экс-президенту СССР Михаилу Горбачёву, 18.09.2008 Джордж Буш-старший вручил в США медаль Свободы…

«Когда мы начали уничтожать ракеты средней и малой дальности или даже только готовиться к этому, американцы направили своих представителей чуть ли не в каждый наш дивизион. Мы в США направили своих наблюдателей на два завода, которые производили ракеты, и ещё на два каких-то объекта, а они к нам – на 117 объектов! Это и называется – сдать свою страну! И как же Штатам после этого не любить Горби! А южно-корейский президент Ро Дэ У из кармана в карман передал Горбачеву не доллары живые, а чеки. Ведь ему дали Нобелевскую премию более миллиона.

Кор.: «Как все-таки понять, если Нобелевская премия для всего мира 100 тысяч долларов, для Горбачева больше миллиона, значит это…»

Язов: «Правильно: взятка! Взятка, конечно же. Я был с ним вместе в Риме, когда ему вручалась премия Фьюджи. Там премия примерно тоже 100 тысяч, но ему вручили гораздо больше. Премия какая-то испанская, премия Отто Ханса немецкая. Все эти средства Горбачев получил в течение 1-1,5 лет. Взятка».

Михаил Захарчук, полковник в отставке

Поделиться:

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *